В журнале Военно-морского флота «Морской сборник»  № 12  декабря 2016 года  напечатана статья  председателя  «Клуба адмиралов», Главнокомандующего ВМФ РФ в 1997-2005гг.  адмирала флота В.Куроедова - доктора политических наук  и капитана 1 ранга    М.Монакова – доктора исторических наук   « Флот Великой Державы стоит дорого, но ещё дороже его отсутствие».

Авторы статьи, посвященной 320-й годовщине создания в России регулярного военного флота, акцентируют внимание на политических и экономических аспектах его строительства в ХХ в., который в 300-летней истории отечественного ВМФ был наиболее ярким и драматичным.

 

The Navy of a Great Power Costs a Lot , but Its Absence Is More Expensive 

 

The authors of the article dedicated to the 320th anniversary of creation of the regular Navy in Russia focus on political and economic aspects of its construction in the 20th century – the century which was the most bright and dramatic in the 300th history of the national Navy.

 

 

«Начало  XXI в. отмечено такими событиями, что можно уверенно говорить о начале следующего этапа мировой истории, чреватого новыми опасностями для всего человечества, а для России в особенности. Реальность такова, что право сильного, насаждаемое единственной «сверхдержавой», подрывает основы миропорядка, установленного победителями во Второй мировой войне. Сегодня утверждать, что «нам никто не угрожает», может либо тот, кто не способен самостоятельно мыслить, либо человек, притворяющийся наивным.

Нам, конечно, не помешала бы  более или менее длительная передышка, чтобы преодолеть последствия 300-летнего перенапряжения и катастрофических перемен конца ХХ в., однако опыт текущего десятилетия убеждает, что времени для последовательного решения стоящих перед новой Россией задач уже точно не будет. В этом убеждает и обращение к историческим фактам, связанным не только юбилейными датами, выпавшими на текущий год, но и логикой развития нашей государственности. 

30 октября мы отметим 320-ю годовщину создания в России регулярного военного флота. Отметим более чем скромно по причинам, анализ которых оставляем другим авторам. Скажем только, что в современных условиях это событие заслуживало более серьезного отношения, так же как и другие «круглые» даты, не замеченные даже военно-морским профессиональным сообществом.

Между тем 110 лет тому назад император Николай II одобрил памятную записку группы «молодых офицеров» об учреждении Морского генерального штаба – первого в истории Российского государства органа оперативного управления флотом.

90 лет тому назад в свет вышла книга выдающегося военно-морского теоретика М.А.Петрова «Подготовка России к мировой войне на море».

80 лет тому назад Совет Труда и Обороны СССР утвердил первый вариант программы создания «большого морского и океанского флота СССР».

70 лет тому назад началась реализация кораблестроительной программы 1946–1955 гг.

40 лет тому назад в Военно-морской академии состоялась научная конференция, посвященная выходу в свет книги Адмирала Флота Советского Союза С.Г.Горшкова «Морская мощь государства».

Оценивая эти исторические факты с высоты нынешнего знания невозможно избавиться от мысли, как много времени и ресурсов было потеряно «из-за изумительного непонимания роли флота»[1].

Деятелей, сравнимых с Петром I, в нашей тысячелетней истории единицы, хотя в этом смысле мы ничуть не беднее любой великой страны. Но только ли поэтому крылатое выражение царя-реформатора о двух руках «потентанта» понималось и до сих пор понимается узко? Между тем для создателя русского флота этот акт означал больше, чем умножение военных сил государства. Для него, как и для его сподвижников, это был цивилизационный выбор, прорыв трехсотлетней изоляции, конечной целью которого было достойное место в мировой политике и экономике.  Вот почему потеря флота для России всегда значила больше, чем существенное ослабление ее военной мощи.

В последнее десятилетие своей истории Российская империя вошла через поражение в Русско-японской войне 1904–1905 гг. и революцию. Оппозиция сражалась с царем не только на баррикадах, но и в Государственной думе. Среди вопросов, по которым велись напряженные дебаты, одно из первых мест занимало  восстановления флота.

Как заметил выдающийся военный теоретик А.А.Свечин, война с Японией в первую очередь показала, «к каким чудовищным извращениям приводит стратегия, которая ограничивает свой круг суждения одной областью военных действий, а не военными действиями в целом»[2].  «Выиграть войну против Японии – писал он, − Россия могла только при совместной работе флота и армии: но о какой совместной работе могла идти речь, если флот готов был вложить 100% своих возможностей, а военное ведомство с трудом перекладывалось от затраты на Дальнем Востоке 3% своей мощи к 9%[3]». Причину этого А.А.Свечин видел прежде всего в том, что «подготовка России к войне не могла вестись целеустремленно за отсутствием объединяющего органа – Морского генерального штаба», из-за чего оперативные планы составлялись командованием на каждом море…  и русский план войны на море являлся произведением окружного, а не государственного масштаба»[4].

Цитируемый нами труд впервые увидел свет в 1937 г. Это значит, что даже в то время, когда вопрос о стратегическом применении сил ВМФ еще не стоял, широко мыслящим военным профессионалам было понятно, что при отсутствии в составе морского ведомства органа оперативного управления о единстве военной стратегии можно забыть. Примечательно также, что начинается эта работа А.А.Свечина словами: «Историю можно изучать разумно и неразумно. В последнем случае изучение истории не только не дает пользы, но и приносит вред»[5].

В СССР сложилась целая школа исследователей, которые специализировались на критике последней кораблестроительной программы империи. Ее представители утверждали, что под влиянием «теории А.Т.Мэхэна и Ф.Х.Коломба», в России накануне Первой мировой войны «в ущерб армии… началось непомерное развитие флота, требовавшее от государства предельного напряжения бюджета»[6].

Миф этот родился в III Государственной думе и получил распространение, во многом благодаря А.И.Гучкову[7], который испытывал к личную неприязнь к морскому министру адмиралу И.К.Григоровичу[8].

Советская традиция обвинять Морской генеральный штаб в «ведомственном сепаратизме» и «непомерных запросах» восходит к 1921 г., когда после подавления Кронштадтского восстания Красный флот был приговорен к «почти полному уничтожению» и в ход шли любые аргументы, оправдывающие решения, идущие вразрез не только с принципами военной науки, но и со здравым смыслом.

Работа М.А.Петрова «Подготовка России к мировой войне на море» представляет собой исследование морской политики и морской стратегии государства, проигравшего две войны. Анализ, выполненный М.А.Петровым, показывает, что Морской генеральный штаб, учрежденный в апреле 1906 г., сыграл выдающуюся роль не только в восстановлении флота, но и в формировании единой военной стратегии государства, притом, что решать эти задачи пришлось в условиях дефицита времени и ресурсов. 

Так, 24 декабря 1906 г. начальники двух Ге­неральных штабов генерал-лейтенант Ф.Ф.Палицын и капитан 1 ранга Л.А.Брусилов представили царю проект кораблестроительной программы и совместную док­ладную записку. В ней отмечалось, что решающую роль в предстоящей войне с Тройственным союзом будет играть армия, а Балтийский флот, который «не может быть рассматриваем как активный флот в широком значении этого понятия… должен ограничивать­ся высочайше указанной ему ролью оборонительной». Черноморский флот, по мнению обоих военачальников, на тот момент времени все еще господствовал на театре, однако «события послед­них лет не могли умалить исторически сложившееся и отвечаю­щее потребностям народа  стремление открыть себе свободный путь к открытому морю в южном направлении». Признавая, что на Дальнем Востоке придется «ограничиться развитием обороны побережья» и «двух важнейших пунк­тов» (Владивостока и Николаевска-на-Амуре), они были солидарны в том, что «с такой, до крайности скромной, ролью флота» на Тихом океане можно смириться «лишь временно»[9].

Единство взглядов, достигнутое высшими должностными лицами военных ведомств на раннем этапе согласования их планов, исчезло, когда стало понятно, что государство не имеет средств, чтобы удовлетворить даже те запросы армии и флота, которые рассматривались как минимальные.

Соображениями по восстановлению флота, представленными царю Морским генеральным штабом в марте 1907 г. под названием  «Стратегические верования для плана войны на море», предлагалось четыре варианта кораблестроительной программы. 

Первым предусматривалась постройка четырех эскадр, каждая из которых должна была включать  8 линейных кораблей, 4 линейных, 9 легких крей­серов и 36 эскадренных миноносцев. При этом две эскадры предназначались для Тихо­го океана и по одной для Балтийского и Чёрного морей[10].

Каждый последующий вариант был на одну эскадру меньше, причем сокращение программы шло за счет сил, предназначавшихся для Тихого океана. По четвер­тому варианту предусматривалось создание эскад­ры только для Балтийского моря, а на Чёрном море предлагалось ограничиться модернизацией устаревших броненосцев и вводом в строй нескольких дивизионов но­вых эскадренных миноносцев и подводных лодок. Николай II высказался за этот вариант.

Эта программа, рассчитанная на десять лет (1910–1920 гг.), вошла в историю как «малая», но даже в этом качестве она стала предметом многолетних споров. Начальник Генерального штаба Ф.Ф.Палицын и военный ми­нистр А.Ф.Редигер выступили против воссоздания Балтийского флота как «свободной морской силы». Возражая им, морской министр И.М.Диков заявил, что такой флот «России необходим как великой державе, и она должна его иметь и быть в состоянии послать его туда, куда потребуют ее государственные интересы». В Государственном совете на сторону морского ведомства встал министр иностранных дел А.П.Извольский. 

Военное ведомство поддержали влиятельные члены царствующего дома, а также деятели, входившие состав Совета Государственной обороны и руководящие органы III Государственной думы. Среди условий кредитования программы восстановления флота на первое место была поставлена реформа управления Морским министерством, а в отношении кораблестроительной программы были выдвинуты такие требования, что ее «удешевление» окончательно похоронило бы попытку осуществить переход к сбалансированному развитию флота.

В споре между Военным и Морским министерствами император Николай II и председатель правительства П.А.Столыпин заняли сторону последнего, но, очевидно, не потому, что заразились «модными идеями Мэхэна и Коломба». В начале ХХ в. впервые за 200 лет Россия утратила господство на Балтике, и возникла реальная угроза захвата столицы империи с морского направления. От состояния морских сил в Чёрном море напрямую зависело экономическое здоровье государства, так как через Босфор и Дарданеллы следовало три четверти товаров, составлявших основные статьи российского экспорта.

В Государственной думе дискуссии по вопросам военного судостроения  продолжались до 1912 г. Только благодаря смелости, энергии и организаторскому таланту вице-адмирала И.К.Григоровича, товарища (заместителя. – Авт.) морского министра Российской империи[11], к реализации «малой судостроительной программы» удалось приступить в 1909 г., еще до того, как было принято окончательное решение по ее финансированию. Это позволило к концу 1914 г. ввести в состав действующего Балтийского флота 4 новых линейных корабля, а в 1915–1916 гг. завершить строительство 3 черноморских линкоров. Последние корабли, заложенные по этой программе, достраивались в ходе первой пятилетки[12].  Всего же (с учетом боевых единиц, вступивших в строй после Гражданской войны) отечественный флот получил 7 линейных кораблей, 3 легких крейсера, 26 эскадренных миноносцев, 22 подводные лодки.

В 1915–1920 гг. было потеряно 4 линкора, а также несколько эсминцев и подводных лодок. Оставшиеся корабли вошли в состав Советского Военно-Морского Флота. Все они применялись в ходе Великой Отечественной войны, а пережившие ее служили до 1950-х годов. Оперативно-тактические идеи, лежавшие в основе «малой судостроительной программы», оказывали существенное влияние на развитие отечественного военно-морского искусства до середины ХХ в.

Критики «малой судостроительной программы» об этом не пишут, обращая внимание лишь на то, что в 1909–1913 гг. в России затраты на флот росли значительно быстрее, чем в крупнейших морских державах. Действительно, в 1913/14 финансовом году они составили 273,9% к уровню 1907/08 г. В абсолютном выражении по сравнению с 1883 г. ассигнования на закупку морских вооружений выросли в 7,7 раза, в то время как ассигнования на армию увеличились только в 2,9 раза. Накануне Первой мировой войны по затратам на военное судостроение Российская империя уступала только Великобритании и США[13]. Но даже при этом в военном бюджете государства доля морского ведомства составляла от 28,3 до 29,6% [14], т.е., основная его часть направлялась на развитие армии.

Программа 1910–1920 гг. подвергалась критике и в связи с тем, что на отечественных предприятиях постройка кораблей обходилась дороже, чем за границей, и у заводских стенок они задерживались дольше. Несмотря на это, И.К.Григорович твердо стоял за то, чтобы корабли строились в России, и прилагал немалые усилия для перевода казенных заводов на работу в условиях рыночной конкуренции, стимулируя их к снижению себестоимости и за счет неограниченного допуска к выполнению заказов морского ведомства частных предприятий.

За рубежом, причем не в союзной стране Антанты, а в  Германии, с которой готовились воевать, было заказано 2 легких крейсера. Обеспечить этот заказ фирме Шихау влиятельным лицам, заинтересованным в получении комиссионных, удалось не только благодаря демпинговой цене, предложенной немцами, но и потому, что это якобы открывало путь к овладению немецкими передовыми технологиями. В августе 1914 г. оба корабля, находившиеся в высокой степени готовности, были реквизированы и включены в состав кайзеровского флота.

По сравнению с началом 1917 г. к концу Гражданской войны в составе действующего флота оставалось 5,5% линкоров, 10% эскадренных миноносцев, 5,8% подводных лодок, 2,7% минных и сетевых заградителей, 4,9% канонерских лодок, 7,2% посыльных и сторожевых судов и ни одного крейсера[15]. При этом десятки боевых единиц, находившиеся на долговременном хранении в портах и задержавшиеся у заводских стенок, вполне могли быть введены в строй.

Период с начала 1920-х до середины 1930-х годов в истории отечественного флота был одним из самых сложных. Первые попытки командования РККФ предотвратить сдачу на слом кораблей, не выслуживших установленных сроков, и найти средства для ввода в строй кораблей, находившихся в высокой степени готовности, успехом не увенчались. Военная реформа 1924–1925 гг. и последовавшие за ней преобразования в системе военного управления уничтожили стратегическую самостоятельность флота, а доминирование в аппарате военного ведомства представителей армии привело к тому, что до начала 1930-х годов строительство флота финансировалось по остаточному принципу. В 1926–1927 гг. доля морских сил РККА в государственном бюджете СССР составляла всего 1,59%, тогда как армии предназначалось 12,7% его расходной части [16].

Анализ исторических фактов показывает, что эта ситуация возникла не только из-за отсутствия в стране финансовых и материальных ресурсов, достаточных для сбалансированного развития Вооруженных Сил, но, в первую очередь, из-за того, что «у правительства не было определенного взгляда на флот». Слова эти комиссар и начальник Морских сил РККА В.Зоф[17] произнес, характеризуя обстановку до начала реформ середины 1920-х годов. Однако и после проведения реформ она принципиально не изменилась. Понизив статус флота до рода сил Красной Армии, правительство освободило себя от разработки политических установок, которые определяли основы его строительства и применения. Фактически  эта обязанность была возложена на Реввоенсовет СССР, который являлся высшим органом военного управления, но прерогативами верховной власти не обладал. Большинство в нем принадлежало представителям армии.

Когда началось обсуждение предложений по строительству флота в ходе реализации первого пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР 1928–1932 гг., начальник штаба РККА М.Н.Тухачевский заявил, что «Республика тратит непомерно много средств на морские вооруженные силы». 8 мая 1928 г. было созвано расширенное заседание (РЗ) Реввоенсовета СССР с участием командующих войсками Московского, Украинского и Белорусского военных округов и начальников Морских сил Чёрного и Балтийского морей. Призывая поддержать его предложения, М.Н.Тухачевский не был оригинален. Он приводил те же аргументы, что и его предшественники – начальники Генерального штаба Российской Императорской армии, ссылаясь на то, что СССР находится «в положении, прямо противоположном Японии и Англии» [18]. 

Доклад М.Н.Тухачевского примечателен главным образом тем, что в нем впервые «теоретически» обоснована абсурдная стратегическая идея – на суше наступать, на море обороняться. Принцип Эпаминонда теоретик Красной Армии предложил применить и к строительству Вооруженных Сил.

Постановление, принятое РВС СССР, на первый взгляд представляло собой компромисс, позволивший морякам продолжить работу по формированию  первого пятилетнего плана строительства ВМС РККА и внести предложения по модернизации трех оставшихся от царского флота линкоров. Зачем стране, такой, как СССР, нужен флот, каким он должен быть по своему составу, в принятом РЗ РВС документе не разъяснялось. Верховная власть в лице И.В.Сталина продолжала держать паузу, а военное судостроение в первую пятилетку было профинансировано всего лишь на     39% от потребности [19].

Ощущая необходимость скорейшего преодоления опасной неопределенности, возникшей из-за отсутствия четких доктринальных установок в отношении строительства и применения Военно-морских сил, командование ВМС РККА инициировало дискуссию «о малой войне на море». Лейтмотивом ее должно было стать положение: «Флот не имеет самостоятельных, независимых от Красной Армии задач» [20]. Это была ошибка, за которую флоту и каждому из участников дискуссии пришлось заплатить высокую цену.

Когда М.Н.Тухачевский призывал фактически уничтожить флот, возложив его задачи на «подвижную береговую артиллерию», мотивировалось это исключительно финансовыми  соображениями [21].

Р.А.Муклевич [22], И.М.Лудри, Б.Б.Жерве [23] и М.А.Петров пытались сформулировать основы оперативного применения родов сил ВМС РККА, полностью соответствующие действующей военной доктрине, чтобы в принципе исключить попытки такого рода.

В дискуссии «о малой войне на море» деятели так называемой «молодой школы», проявили наибольшую активность. Они же развернули ее в сторону, выгодную только им. Обсуждение проблем теории военно-морского искусства подменили выяснением соответствия взглядов участников дискуссии догматам «военного марксизма». Стараниями теоретиков «молодой школы» дискуссия на заключительном этапе превратилась в «борьбу против буржуазных теорий на военно-морском научном фронте». Понятие «господство на море» было объявлено принципиальным положением «реакционной теории Мэхэна и Коломба», линейный корабль (а также авианосец и тяжелый крейсер) – ее «материальным выражением». Отклонения от «линии партии по вопросам военно-морского строительства» даже в теории были приравнены к «вредительству». Это сыграло роковую роль в судьбе двух выдающихся военных мыслителей − Б.Б.Жерве и М.А.Петрова, оба были осуждены на длительные сроки лишения свободы.

Те, кто на страницах военной печати призывал к расправе с ними, оказались на руководящих постах в Военно-морских силах и учебно-научных центрах РККА. Добившись этого, они, очевидно, уверовали, что определение путей дальнейшего развития Морских сил оставлено на их усмотрение и что верховная власть, как и прежде, не будет вникать в вопросы, касающиеся их строительства и применения.

На первый взгляд все основания для этого были. Докладывая XVII съезду ВКП(б) о создании Морских сил на Севере и Дальнем Востоке, К.Е.Ворошилов заявил: «У нас нет там линкоров и авианосцев, этих средств морского нападения… Мы только хотим защитить наши берега и границы»[24], что явно указывает на участие в подготовке речи наркома кого-то из деятелей «молодой школы». Их влияние на формирование плановых заданий по военному судостроению в 1933–1937 гг. также очевидно. В эти годы намечалось сдать флоту более 759 боевых кораблей и катеров, из которых кораблями океанской и дальней морской зоны могли считаться только 62 большие подводные лодки (8,2%). При разработке заданий на проектирование надводных кораблей и подводных лодок других классов автономность, дальность плавания, мореходность и обитаемость были принесены в жертву тактико-техническим элементам, которые создателями «теории малой войны на море» считались более важными. Так, 8 крейсеров проекта 26 (типа «Киров») по водоизмещению (9500 – 10 000 т), вооружению (9 –180-мм орудий главного калибра) и броневой защите  занимали промежуточное положение между тяжелыми и легкими крейсерами, по скорости (34–35,5 уз) были сравнимы с лучшими зарубежными эскадренными миноносцами, а по дальности плавания в 4,7–5,7 раза уступали британским крейсерам.

Между тем, вступив на путь индустриализации, страна нуждалась уже не только в мирном сосуществовании «с капиталистическим окружением», но и в самом широком экономическом сотрудничестве с ним. Об окончательном расставании с доктриной «мировой революции» и новом курсе, направленном на защиту «исключительно интересов СССР», И.В.Сталин объявил на XVII съезде ВКП(б). События, которые предшествовали этому заявлению, а еще больше, те, что за ним последовали, объясняют, почему на том же съезде устами К.Е.Ворошилова на весь мир было заявлено, что строительство флота И.В.Сталин взял под личный контроль [25].

В конце 1929 – начале 1930 г. из Балтийского в Чёрное море были перебазированы линейный корабль и крейсер. Усилением военно-морской группировки на этом театре советскому политическому руководству пришлось озаботиться в связи с тем, что Турция ввела в строй линейный крейсер, доставшийся ей в наследство от османского флота[26].

Одновременно резко обострилась обстановка на Дальнем Востоке, и возникла необходимость укрепить оборону Советского Севера, который с началом индустриализации стал важнейшей сырьевой базой, но, как и прежде, оставался без защиты от нападения с моря. Между тем до 1933 г. в Арктике совершались лишь одиночные плавания, а в 1933–1938 гг. по Северному морскому пути было перевезено уже 1188 тыс. т. народнохозяйственных грузов [27].

В 1930 г. впервые после Гражданской войны был поставлен вопрос о создании «по политическим соображениям военного корабля, имеющего широкое военное значение, с большой скоростью хода (40 узлов) и большим районом плавания». Примечательно, что такой корабль предлагалось построить «для Дальнего Востока», а инициатива исходила от Народного комиссариата иностранных дел (в документе имеется ссылка на «письмо т. Карахана». – Авт.)[28].

11 июля 1931 г. Комиссия обороны при СНК СССР, заслушав доклад   К.Е.Ворошилова, поручила В.В.Куйбышеву  разработать предложения по развитию ВМС РККА и региональных судостроительных центров[29]. Постановлением СТО СССР от 22 февраля 1932 г. постройка боевых кораблей, работы по реконструкции и строительству судостроительных предприятий были объявлены «сверхударными» [30].

25 февраля 1932 г. Председатель Реввоенсовета СССР К.Е.Ворошилов утвердил план формирования Морских Сил Дальнего Востока, а 13 апреля 1932 г. было принято решение о создании военной флотилии на Севере.

В июле 1933 г. И.В.Сталин в сопровождении С.М.Кирова и К.Е.Ворошилова по Беломорско-Балтийскому каналу отправился на Север, где встретил корабли, переведенные с Балтики, а затем осмотрел места, предназначавшиеся для строительства баз флота, включая Ваенгу (ныне Североморск) и Екатерининскую гавань (Полярный).

В 1932–1935 гг. правительство СССР приняло 56 постановлений, направленных на подъем судостроения [31].

В 1934–1935 гг. СССР вступил в Лигу наций и заключил военные соглашения с Францией и Чехословакией.

В апреле 1936 г. на конференции в Монтрё (Швейцария) советская делегация добилась согласия Турции и великих европейских держав на признание права на свободный проход через Босфор и Дарданеллы любых военных кораблей черноморских государств с сохранением существенных ограничений на заходы и пребывание в Чёрном море кораблей из состава флотов неприбрежных стран [32].

За три месяца до начала переговоров в Монтрё на приеме в честь военных моряков, награжденных орденами СССР, И.В.Сталин поручил руководителям военного ведомства разработать и в кратчайшие сроки представить предложения по созданию  «большого морского и океанского флота»[33]. Перспективный состав флотов в 1947 г. (к моменту завершения «большой судостроительной прогрммы) был определен постановлениями СТО СССР от 27 мая [34] и  26 июня 1936 г. (табл. 1).

Таблица 1

Распределение по основным морским театрам СССР кораблей, строительство которых  предусматривалось «большой кораблестроительной программой»

(вариант, утвержденный СТО СССР 26 июня 1936 г.)

Класс

СФ

БФ

ЧФ

ТОФ

Линейный корабль

6

8

8

14

Легкий крейсер

2

3

4

8

Лидер и эскадренный миноносец

16

45

30

50

Крейсерская (большая) подводная лодка

20

12

11

48

Средняя подводная лодка

24

36

24

80

Малая подводная лодка

−

30

20

40

 

В публикациях, посвященных строительству ВМФ накануне Великой Отечественной войны, утверждается, что программа 1937–1947 гг. не имела опоры на установки единой военной доктрины, а применительно к перспективному составу флотов – «достаточного обоснования с оперативной точки зрения»[35]. Об этом постоянно говорил и писал Н.Г.Кузнецов. По его словам, истинные причины расположения И.В.Сталина к флоту, и особенно к крупным боевым кораблям, для него так и остались загадкой. Рассуждая на эту тему, он вспоминал о Гражданской войне в Испании 1936–1939 гг., выражая уверенность, что ее исход мог быть иным, если бы наравне с другими державами, входившими в «комитет по невмешательству», СССР принял участие в контроле за испанским побережьем.

Как свидетельствуют документальные источники, этим вопросом И.В.Сталин занимался лично. Отказаться от направления отряда Морских сил РККА в Средиземное море он решил после изучения всех возможных вариантов, убедившись в том, что кораблей, способных решать такие задачи, единицы, а их убытие к берегам Испании приведет к «ослаблению обороны наших морских    границ» [36].

Поражение, которое Советский Союз потерпел в Испании, случилось уже после того как политическое решение о создании «большого флота» было принято. Но можно не сомневаться, что на этом примере И.В.Сталин еще раз убедился в том, что решение построить такой флот было правильным. О трудностях, которые современным авторам представляются непреодолимыми [37], он, разумеется, знал, но таковыми их не считал. По свидетельству Н.Г.Кузнецова, осенью 1939 г. он попытался выяснить, какие задачи линкоры и тяжелые крейсера будут решать на Балтике и Чёрном море, которые для таких кораблей «слишком малы». Вождь ничего не стал объяснять, а только сердито сказал: «По копеечке соберем и построим»[38].

Несмотря на то, что в 1940–1941 г. работы по строительству «большого флота» были приостановлены, решимость И.В.Сталина его построить в годы войны только укрепилась. Немало способствовало этому и поведение союзников, от которых в решающей степени зависело ведение операций по проводке арктических конвоев.

По-иному невозможно объяснить, как в 1946 г., когда страна еще лежала в руинах, она смогла приступить к выполнению десятилетней кораблестроительной программы. По ее завершении флот должен был получить 2486 боевых кораблей и катеров, в том числе 2 линкора, 4 тяжелых, 30 легких крейсеров, 188 эскадренных миноносцев, 25 больших и 204 средние подводные лодки[39]. К 1954 г. эта программа была выполнена  примерно на 50 %. Первое послевоенное десятилетие стало началом революции в военном деле, и корабли, строившиеся по ней, морально устарели, еще не вступив в строй, но правильно ли утверждать, что затраты на строительство «сталинского океанского флота» были напрасными? Благодаря этому была окончательно сформирована научно-производственная база и подготовлены кадры, позволившие СССР во второй половине ХХ в. превратиться в одну из двух сильнейших морских держав, способную отстаивать свои интересы на всем пространстве Мирового океана. На это потребовалось двадцать лет напряженной работы советской науки и оборонно-промышленного комплекса, это легло дополнительным бременем на плечи нашего многострадального народа, но по своему историческому значению создание океанского ракетно-ядерного флота вполне сравнимо с прорывом нашей страны в космос.

Исследования проблем послевоенного развития Военно-Морского Флота свидетельствуют о том, что возникавшие при этом трудности в значительной степени были обусловлены тем, что морская политика и морская стратегия государства оставались вне поля зрения его первых лиц, а разработка основ стратегического применения ВМФ была отдана на усмотрение руководства Министерства обороны. В первые два послевоенных десятилетия главная задача Военно-Морского Флота «уточнялась» четыре раза. Следствием этого были «исправления», постоянно вносимые в действующие и перспективные планы военного судостроения.  Так, кораблестроительная программа, принятая 25 августа 1956 г. пересматривалась дважды – 3 декабря 1958 г. и 24 декабря 1963 г. Коррективы вносились и в третий послевоенный план военного судостроения с вытекающими из этого последствиями для промышленности и для флота. Любое, даже незначительное изменение курса в строительстве ВМФ приводило к огромным, не поддающимся учету материальным и моральным издержкам, а главное – к потере бесценного исторического времени.

В начале 1971 г. Главнокомандующий ВМФ Адмирал Флота Советского Союза С.Г.Горшков направил в Военное издательство рукопись книги «Военно-морские флоты как орудие политики». Рецензирование она не прошла и была возвращена автору. По мнению рецензентов, назначенных отделом административных органов ЦК КПСС и Генеральным штабом Вооруженных Сил СССР, его выводы «противоречили социалистической природе Советского государства, интернациональному характеру внешней политики КПСС и предназначению Вооруженных Сил СССР».

Наиболее ожесточенной критике было подвергнуто высказывание: «Каждый раз периоды упадка российского флота совпадали с серьезными затруднениями государства во внешнеполитических акциях в мирное время и с поражениями в войнах, что приводило в лучшем случае к снижению достигнутых в войне результатов и отказу от ее основных целей» [40].

Этот факт противоречит мнению некоторых наших современников, что «золотой век» советского кораблестроения стал возможен благодаря особым отношениям С.Г.Горшкова с Министром обороны СССР Маршалом Советского Союза А.А.Гречко и лично Л.И.Брежневым, якобы предоставившим ему полную свободу в решении вопросов строительства и применения ВМФ. На самом деле предложение Главкомата ВМФ о разработке военно-морской доктрины СССР, хотя бы в качестве раздела единой военной доктрины государства, было отклонено, причем в самой резкой форме.

Справедливость высказывания «нет пророка в своем отечестве» доказывает судьба книги, которую С.Г.Горшков считал одним из главных дел своей жизни. Первоначальный вариант труда, ныне известного как «Морская мощь государства», впервые увидел свет в виде цикла статьей «Военно-морские флоты в войнах и в мирное время», опубликованных в «Морском Сборнике» в 1972–1973 гг. [41]

В 1974 г. статьи этого цикла в переводе на английский язык были опубликованы в США в журнале «United States Naval Institute Proceedings», а в 1975 г. изданы отдельной книгой под названием «Красный флаг поднимается над морем» («Red Star Rising at Sea»).

Реакцию на исследование С.Г.Горшкова за рубежом вполне характеризует высказывание американского адмирала: «Его труды нужно изучать так же настойчиво, как госу­дарственные деятели Европы изучали работы Альфреда Тэйера Мэхэна в годы, предшествующие Первой мировой войне.  Они существенно важны для определения характера и масштабов того соревнования между великими державами, какого можно ожидать в предстоящие годы»[42].

Первое издание книги «Морской мощи государства» вышло в свет в 1975 г. и почти сразу привлекло внимание военных специалистов сильнейших морских держав мира. Оценка, которую дали ей представители высшего руководящего состава и научного сообщества ВМФ, собравшиеся в мае    1976 г. в стенах Военно-морской академии, говорит о том, насколько сильным было влияние стратегических и оперативных идей, сложившихся в период, когда флот выступал в скромной роли «помощника Красной Армии». Так, в качестве особой заслуги автора «Морской мощи государства» было отмечено то, что он «не остановился перед «опальным» термином «господство на море», а «на основе глубокого и всестороннего анализа исторических событий дал новое содержание этой категории военно-морского искусства».

Повышенное внимание к стратегическим и оперативным аспектам учения о морской мощи государства для военно-морского профессионального сообщества было естественным. Положения, которые могли бы стать основами морской политики и морской стратегии Советского Союза, на конференции не обсуждались, очевидно, потому, что ее участники сочли эти вопросы выходящими за рамки своей компетенции, адресованными не к ним, а к высшим органам государственной власти. Однако в то время верховная власть труда С.Г.Горшкова то ли не заметила, то ли не оценила должным образом.

В конце 1985 г., когда С.Г.Горшков сдавал дела своему преемнику, Советский Военно-Морской Флот имел корабельный состав, сильнейший за свою трехвековую историю (табл. 2).

 Таблица 2

Число кораблей океанской и дальней морской зоны в составе советских флотов в 1985 г.

Класс

СФ

БФ

ЧФ

ТОФ

ПЛА с БРПЛ

38

−

−

25

ПЛА

с КРМБ и многоцелевые

80

−

−

44

ДПЛ

52

25

30

40

ТАВКР

2

 

 

2

КР и БПК 1 ранга

10

1

6

12

ЭМ и БПК

2 ранга

19

10

21

21

СКР 2 ранга

8

6

7

11

БДК

9

9

5

13

 

Это был выдающийся результат трудов созданной С.Г.Горшковым школы, его личных побед и поражений в тридцатилетней борьбе с непониманием первых лиц государства, «наземным сектантством», интересами других ведомств и «генералов ОПК», заблуждениями, неверием и предательством в его ближайшем окружении. Он сделал не все, что задумывал, но, очевидно, все, что было возможно в его время.

Морская политика и морская стратегия государства, имеющие силу закона, появились у нашей страны только в начале ХХI в., когда к верховной власти вновь пришло понимание, что, сколько бы ни стоил великой державе ее флот, отсутствие его будет стоить ей еще дороже.

 

В.Куроедов, доктор политических наук;

М.Монаков, доктор исторических наук

 

Примечания

1 Этими словами выдающийся отечественный военно-морской теоретик В.А.Белли охарактеризовал действия военно-политического руководства РСФСР, принявшего в 1921 г.  решения, направленные на «разгон морского ведомства» с удалением остатков органов оперативного управления флотом из Москвы в Петроград. 

2 Свечин А.А. Стратегия ХХ века на первом этапе: Планирование операций на суше и на море в 1904–1905 гг. − М., 1995. С. 292.

3 Там же. С. 338.

4 Там же. С. 342, 351.

5 Там же. С. 288.

6 Шацилло К.Ф. Русский империализм и развитие флота. − М.: Наука, 1968. С. 48–49.

7 В 1907–1915 гг. член  Государственного Совета,  в 1910–1911 гг. – председатель III Государственной думы, в 1915–1917 гг. – председатель Центральной военно-промышленной комиссии, занимавшейся распределением ресурсов, выделявшихся государством на обеспечение действующей армии, и организацией военного производства. Работая в этих учреждениях, лоббировал интересы промышленных кругов, связанных с производством вооружений для сухопутных войск .

8 В 1917 г., когда А.И.Гучков стал военным и морским министром Временного правительства, одним из первых его шагов стало увольнение И.К.Григоровича с попыткой сфабриковать против него судебное разбирательство по обвинению в коррупции.

9 Шацилло К.Ф. Указ. соч., 1968. С. 318–321.

10 РГВИА. Ф. 830. Оп. 1, д. 80, л. 30–36, 81, 27.

11 Морским министром И.К.Григорович стал в 1911 г.

12 В 1923−1932 гг. были достроены 3 крейсера типа «Светлана» и 6 эскадренных миноносцев типа «Новик».

13 Петров М.А. Подготовка России к мировой войне на море / Введение Н.Б.Павловича. − Л., 1926. С.VII.

14 РГА ВМФ. Ф. Р-1483.Оп. 1с, д. 62с, л. 20; Три века Российского флота 1696–1996: В 3-х т. Т.2. / Б.И.Родионов и др. / Под ред. И.В.Касатонова. − СПб: Logos, 1996. C. 58.

15 РГВА. Ф. 25899. Оп. 2, д. 7, л. 47–48, 52–54; Оп. 3, д. 2027, л. 72–80, 95–98; Березовский Н.Ю.,   Бережной С.С., Николаева З.В. Боевая летопись Военно-Морского Флота. 1917–1941. − М., 1992. С. 487–489.

16 РГА ВМФ. Ф. Р-1483. Оп. 1с, д. 62с, л. 20.

17 Видный советский деятель 1920-х – начала 1930-х годов. Должность комиссара и начальника Морских сил РККА замещал в 1924–1926 гг.

18

19 РГА ВМФ. Ф. Р-1483. Оп.1, д.80, л.29, 83–85.

20 Лудри И.М. Красный флот в составе Вооруженных сил Республики // Морской Сборник. 1927. №10, С. 24; Морской Сборник. 1927. №10. С. 24; Лудри И.М. О тактике малого флота  // Морской Сборник. 1928. №3, С. 22. (Лудри Иван Мартынович − в 1927–1932 гг. командующий береговой обороной − начальник Морских сил Чёрного моря, в 1932–1936 гг. − заместитель начальника Морских сил РККА).

21

22 Муклевич Ромуальд Адамович – в 1926–1932 гг. начальник Управления Военно-морских сил РККА.

23 Жерве Борис Борисович – выдающийся военно-морской теоретик, в 1928–1929 гг. − начальник Военно-морской академии.

24

25

26 Это решение было принято, несмотря на то, что отношения между Турцией, возглавляемой правительством К.Ататюрка, и СССР развивались по восходящей линии и в перспективе им как будто ничто не угрожало. 

27 История советского морского транспорта. Вып. 4. Т. 1. М.,... С . 114.

28 РГА ВМФ. Ф. Р-1483. Оп. 1с, д. 80, л. 94–94 об.

29 РГА ВМФ. Ф. Р-1483. Оп. 1, д. 497, л. 1.

30 РГА ВМФ. Ф. Р-1483. Оп. 1, д. 497, л. 8–17.

31 РГА  ВМФ. Ф. 2041с. Оп. 1с, д.117, л. 12–15.

32 История дипломатии. Т.III. − М., C. 629–632.

33 РГА ВМФ. Ф. Р-2041 с. Оп. 1с, д. 72, л. 1–33.

34 РГА ВМФ. Ф. Р-1483. Оп. 1с, д. 501, л. 11–113.

35 Адмирал Кузнецов: Москва в жизни и судьбе флотоводца: Сборник документов и материалов / Сост. Р.В.Кузнецова, А.А.Киличенков, Л.А.Неретина. − М., 2000. С. 102.

36 РГА ВМФ. Ф. Р-1483. Оп. 3с, д. 244, л. 6 об.

37 Кузин В.П. Атомные ракетные крейсеры проекта 1144 // Тайфун. 1999. № 1 (вып.13). С. 7.

38 Адмирал Кузнецов: Москва в судьбе флотоводца. С. 105.

39 Костев Г.Г. Военно-Морской Флот Советского Союза и России 1945–2000. − М., 2004. С. 28.

40 Горшков С.Г. Военно-морские флоты как орудие политики (рукопись). − М., 1971. С. 198–199.

41 Горшков С.Г. Военно-морские флоты в войнах и в мирное время // Морской Сборник. 1972. № 2. С. 20 – 29; № 3. С. 20–32; № 4. С. 9–23; № 5. С. 12–24; № 6. С. 11–21; № 8. С. 14–24; № 9. С. 14–24; № 10. С. 13–21;     № 11. С. 24–34; № 12. С. 14–22; 1973. № 2. С. 13–25;

42 Sergei G. Gorshkov. Red Star Rising at Sea// United States Naval Institute, 1974. P. 9.

 

 

Ключевые слова: морская политика и морская стратегия России и СССР; Военно-Морской Флот», строительство Военно-Морского Флота»; военная экономика России и СССР.

Key words: sea policy and sea strategy of Russia and the Soviet Union; the Navy; the Navy construction; military economy of Russia and the Soviet Union.